Доктрина Дуэ и иллюзия воздушной победы: чему учит украинская реальность

Однако украинская реальность обнажает слабости этой концепции, как с военной, так и с политической точки зрения. Более того, действия России указывают на попытку компенсировать неспособность добиться успеха на земле, делая ставку на воздушный террор, информационное давление и дипломатическое выжидание. В этом контексте анализ применимости доктрины Дуэ приобретает особое значение не только как военная теоретическая дискуссия, но и как инструмент оценки текущих рисков для Украины и её союзников.

Доктрина Дуэ: теория без подтверждения практикой

Генерал Дуэ считал, что массированные воздушные удары по инфраструктуре и гражданскому населению парализуют волю к сопротивлению, вызовут хаос и приведут к капитуляции без необходимости масштабного сухопутного наступления. В глазах Дуэ, авиация должна была стать главной силой войны будущего, подменив собой все остальные виды войск. Но многочисленные примеры в XX веке опровергли эти ожидания.

Во время массированных бомбардировок немецкой авиацией по Лондону британцы не капитулировали, а стали сильнее и сплочённее. В Ханое во времена Вьетнама ковровое бомбометание вызвало яростное сопротивление. В Югославии в 1999 году удары НАТО привели не к военному поражению, а к политическому соглашению, причём руководство Сербии не было уничтожено и капитулировало не в результате разгрома. Воздушные удары оказывали моральное, логистическое и психологическое давление, но не решали исход войны без синхронного наземного продвижения.

В Ираке даже успешные воздушные операции в 1991 и 2003 года, показали себя ущербными, ибо, во-первых, дорого, во-вторых, долго, в-третьих, США внезапно сделали неожиданное для себя открытие, что население разбомбленных городов вместо того, чтобы свергнуть недемократичного лидера, наоборот, сплачивалось вокруг него и начинало люто ненавидеть тех, кто послал бомбовозы. Итак, вопреки расхожему мнению массовые бомбардировки не были самостоятельной формулой победы. Они предваряли и сопровождали массивные сухопутные вторжения, без которых смена режима в Багдаде была бы невозможна. Таким образом, авиация остаётся мощным, но вспомогательным инструментом.

Украина: несокрушимая воля и мобильная защита

Сегодня Украина демонстрирует устойчивость к воздушному террору. Даже при ослаблении систем ПВО и ограниченных возможностях западной поддержки, украинское общество и армия не теряют способности к сопротивлению. Адаптивность — ключевое слово. Украинские города учатся восстанавливаться быстрее, логистика становится децентрализованной, командные пункты — мобильными, а система ПВО — многослойной, несмотря на нехватку ракет для систем типа Patriot.

Вместо паники — организация. Вместо капитуляции — вызов. Российские удары болезненны, они разрушают инфраструктуру, уносят жизни, но не приносят стратегического результата. Ни одна критическая точка сопротивления не была уничтожена в результате авиационных ударов. И ни одна волна атак не привела к снижению морального духа. Напротив, массовые атаки вызывают резонанс и дополнительную мобилизацию ресурсов, в том числе международных.

Население Украины также адаптируется к длительным отключениям энергии, осваивая резервные источники питания, фильтры для воды, автономные обогреватели. Эти формы самоорганизации снижают эффективность воздушного давления на гражданское общество. Даже в условиях постоянной угрозы украинцы продолжают работать, учиться, и создавать культурные инициативы, которые символизируют несгибаемость нации.

Ядерный фактор: доктрина без развития

Даже в гипотетической плоскости ядерного конфликта логика Дуэ не работает. Учения на Тоцком полигоне в СССР и в Неваде в США доказали: ядерное оружие — это не альтернатива наземной операции, а лишь средство её сопровождения. Без ввода войск — бессмысленно. Радиационный фон, разрушение логистики и невозможность закрепиться на уничтоженной территории делают одиночное применение ядерного оружия политически токсичным и стратегически нецелесообразным.

Возможно, в Кремле питают иллюзию, что применение тактического ядерного оружия может повторить «японский сценарий» 1945 года: два удара — и капитуляция. Но это опасное заблуждение. Япония сдалась не только из-за бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, но прежде всего из-за вступления СССР в войну и краха дипломатических надежд. Украина же имеет поддержку десятков стран, демократическое и мобилизованное общество, а применение ядерного оружия вызовет не капитуляцию, а глобальную эскалацию и разрушение самого путинского режима.

Российская военная мысль периода Холодной войны исходила из того, что применение тактического ядерного оружия возможно только при переходе к решительной наступательной операции. Аналогичного мнения придерживались и в Пентагоне. То есть ядерное оружие не становится «заменой» войне на земле, а лишь её форсирующим элементом. И если наступления нет — применение оружия массового поражения становится безрезультатным актом устрашения.

Воздушные удары не приводят к победе

Политическая капитуляция противника или масштабная наземная операция — два варианта, способных завершить войну победой. Ни один из них сейчас недостижим для России. Украина не готова к капитуляции, а масштабного сухопутного наступления, способного преодолеть укреплённую оборону, у Москвы нет. Потому воздушная кампания — это не стратегия победы, а стратегия затяжного давления, призванная либо исчерпать ресурсы Украины, либо вызвать колебания в её союзниках.

Важно подчеркнуть: чем дольше продолжается такая форма войны, тем больше обостряется стратегическое противоречие. Ставка на «изматывание» может обернуться исчерпанием собственных ресурсов. Россия уже столкнулась с необходимостью массового производства дронов, закупок у Ирана и КНДР, и поиска обходных путей для микроэлектроники. Это не путь к победе, а бег по кругу.

С другой стороны, для Украины важно поддерживать устойчивый уровень внешней помощи, чтобы не допустить критического истощения оборонного потенциала. Именно в этом заключается двойственная уязвимость: техническая зависимость от Запада и политическая уязвимость перед его электоральной волей. Стратегическое планирование должно учитывать этот фактор как приоритетный риск.

Слабость сигнала — окно для агрессии

Молчание или колебания Вашингтона, временные паузы в поставках вооружения, дипломатическая инертность — всё это интерпретируется в Кремле как сигнал слабости. И такие «окна возможностей» агрессор старается использовать. Разговор Трампа с Путиным и всплеск атак, последовавший за ним, — красноречивый пример. Война — это не только снаряды, но и сигналы. И если сигнал слабости дан, противник попытается его использовать.

Однако даже если в какой-то момент Украина будет частично ограничена в военной поддержке — это не изменяет основного баланса. Решающее значение имеет не только техника, но и политическая воля, социальная сплоченность, моральный ресурс нации. І тут Украина уже много раз довела, что не сломается и не сдастся.

Заключение: от иллюзии к стратегии

Доктрина Дуэ — красивая иллюзия, но реальность её опровергает. Победа не приходит с неба. Воздушные удары могут дестабилизировать, подорвать логистику, вызвать временные перегрузки. Но они не ломают волю, не разрушают политическую решимость и не обеспечивают контроль над территорией.

Украина остаётся примером того, как организованная оборона, адаптивность, международная поддержка и моральное превосходство способны противостоять даже самому интенсивному воздушному террору. И пока в ответ на дрон прилетает ремонтник, на обломки — волонтёр, а на разрушение — новый генератор, доктрина Дуэ будет оставаться именно тем, чем она и была в истории: теорией, не прошедшей проверку практикой.